Здравствуйте!
В преддверии февральских праздников, посвященных нашим дорогим мужчинам, хочу поделиться с вами одним потрясающим, но малоизвестным рассказом Виктора Голявкина, который называется «Гора».
Я сама прочитала этот рассказ недавно. Диалог отца с сыном и его терпеливое поведение с мальчиком меня просто покорили. Удивительно, как психологически точно автору удалось передать оттенки чувств ребенка, его мысли и реакции. Можно найти в поведении и словах мальчика много поводов для раздражения на него, злости, усталости, испорченного настроения….
Поэтому меня так восхищает осознанное терпение, душевная сила и жизнелюбие этого папы.
Итак, вот рассказ, читайте!
Рассказ «Гора».
Мы сошли с поезда. Отец сразу снял с лыж чехлы, распорки, зажимы, покидал всё в свой рюкзак, закинул рюкзак за плечи, встал на лыжи и покатил что есть мочи вдаль. Я не ожидал от него такой прыти.
Я огляделся вокруг: кругом снег, чёрный лес на горизонте и облака на небе. Никакой дороги здесь нет, кроме железной. Я понял: тут человек без лыж, как без рук. Я ещё возился с креплениями, а когда наконец их победил, то отцовская спина с рюкзаком была уже далеко. Вот теперь начнётся: он всё время впереди, а я всё время сзади.
Сейчас я его догоню. Скоро я перестал видеть лес на горизонте и облака на небе, я видел только две полосы лыжного следа под ногами да изредка взглядывал, как отцовская спина маячит всё дальше и дальше.
Я пёр вперёд изо всех сил, вовсю махал палками, спотыкался, вставал — не отчаивался. За мной никто не шёл, не ехал, я никому не должен уступать дорогу, никто не видит, как плохо я качусь на лыжах. Я катился вперёд и всё время падал. Пусть отец не думает, что меня надо поджидать, пусть идёт вперёд без остановки — догоню же я его в конце концов!
А он нёсся как сумасшедший и не думал останавливаться. Неужели он и не устанет?
Я уже перестал спотыкаться. Качусь как по маслу. А он всё дальше и дальше.
«Ну, — думаю, — как же так можно? Вместе пришли, а он всё впереди и впереди, а я всё сзади да сзади». Тут моторчик у меня внутри как будто включился. Я разворачиваюсь и нарочно еду в обратную сторону. Он оглянется, меня не увидит или увидит, что я иду не в ту сторону, и тогда, может быть, остановится. Изредка оглядываюсь, вижу, он развернулся и стал ко мне приближаться. Вот теперь я ВПЕРЕДИ, а он сзади.
Наконец он меня догоняет, а я ему говорю:
— Физкульт-привет!
— А ты почему туда едешь?
— А ты почему туда едешь?
— Извини, Славик, — говорит папа, — я тебя совсем загнал. Увлёкся. Ты запарился. От тебя пар столбом идёт. Надо остыть.
Сам он, по-моему, устал, а на меня сваливает.
— Отдохнём, — говорю, — если ты устал.
— Вообще-то, надо ехать в ту сторону, там самое интересное.
Едем в ту сторону. Скоро перед нами показалась большая гора и озеро, покрытое снегом. Дальше ехать вроде бы некуда, наверно, сейчас обратно повернём.
Но отец говорит:
— Это моя любимая гора. Правда красивая? Ты не находишь?
— Ну и что? Гора как гора.
— Да это вовсе не гора, а горушка.
Я взглянул ещё раз: страшная гора, мне показалось.
— Ничего себе, почти до самого неба!
— Она тут пейзаж делает, ты не находишь? — говорит отец.
— Вообще-то, хороший пейзаж, — говорю.
— Возьмём эту горушку штурмом? Не спасуешь?
— Что ты, — говорю, — разве на неё вскарабкаешься? Да если я на неё и залезу, а как слезу потом? Ты шутишь? Сам, если хочешь, лезь. Я тебя внизу подожду.
Смотрю: он как сумасшедший — что это с ним? — вскочил, расставил лыжи в разные стороны и полез на эту самую свою «горушку».
— Делай, как я! — кричит. — Слышишь? Вперёд, айда!
— Я потом, потом… — говорю.
— Да ты шутишь, какое «потом»! В кои- то веки дошли до горы. Кто может знать, что будет потом. Давай, давай! А ну, жми за мной!
— Зачем мне лезть туда? — говорю.
— Поглядим с высоты на окрестности.
— Хорошо тебе говорить. Неужели не понимаешь: гора-то огромная, а я маленький.
— Есть сколько угодно маленьких, которые лучше больших катаются с огромных гор.
— Где они? Ты их мне покажи. — Между прочим, хорошо, что здесь нет посторонних, никто не видит, как я боюсь.
Нехотя я попробовал так же, как он, расставить лыжи. Они сразу назад покатились, а я упал плашмя носом в снег. Попробуй теперь встань с этими лыжами. Лыжи встать мешают. Вот если бы их не было, сразу бы встал, а теперь мучайся…
А он вприпрыжку шпарит, ему хоть бы что. Даже не замечает, как мне лыжи мешают. Он обернулся и мне кричит:
— У тебя «ёлочкой» не получается? А ты «лесенкой» попробуй. — И показывает мне, как боком сначала одну лыжу ставить, потом другую.
Кое-как «лесенкой» карабкаюсь. То палки мешают, то лыжи, то ноги заплетаются. Чувствую: и шапка, и куртка мешают — всё мне мешает. Не выдерживаю и падаю. И лежу. И вставать больше не буду. Проклятая гора мне попалась на дороге. И зачем надо на неё залезать? Катались бы рядом, туда да обратно, потом домой бы спокойно пошли. А то «давай, давай»…
— Вставай! — кричит отец. — Ты что завалился?
— Я, может, полежать хочу. Чего ты ко мне пристаёшь?
— Нашёл место лежать! Зачем тебе лежать?
— Устал. Отдохнуть хочу.
— От чего тебе отдыхать? Ты же до верха не добрался.
— Полежать, что ли, нельзя, минут десять или пятнадцать.
— Десять или пятнадцать? Это же целая вечность. Ты простудишься насмерть за это время. Я за тебя отвечаю. Ты простудиться хочешь, заболеть?
— Что ты ко мне пристал?
— Невежливо со мной разговариваешь.
— А я злой!
— Ну тогда ладно…
— Дай полежать…
— Полежи одну минуту. Ты, пока лежишь, отдыхай не как дурак, а соберись с силами, сосредоточься. И сразу давай сюда.
— Опять ты со своим «давай, давай»!
— Ты ругаешься, силы зря расходуешь. Ты молча лежи и с силами собирайся.
— Если бы мне зачем-нибудь надо было, я бы собрался. А просто так мне не хочется.
— Ну знаешь, — говорит отец, — всякое дело сам себе выбираешь и сам решаешь, нужно оно тебе или нет. Всякое дело без тебя обойдётся, а ты без дела вряд ли. На гору, между прочим, влезают вполне добровольно. Не хочешь — не надо. Сиди внизу.
— Добровольно, — говорю, — я могу. Это слово мне нравится.
Встаю и лезу выше.
Он с удовольствием мимо пронёсся и уже опять меня догоняет.
— Прекрасно! Отлично! Молодец! — орёт. — Опередить меня можешь?
— Могу. Думаешь, ты один на гору залезть можешь?
Немного уже осталось, но зато самое крутое место.
Я опять падаю, но сразу же встаю, пока он «давай, давай» снова не заладил.
Отец влез наверх и палку мне протягивает, чтобы я за неё ухватился. И вот стоим с ним рядом наверху. И молчим. Ничего не скажешь: гору одолели.
— Какой вид! — говорит папа.
— Хороший вид, — говорю.
— Да что ты говоришь без всякого вдохновения? Никакого почтения к высоте. Замечаешь, как много видно с высоты, горизонт раздвинулся, панорама перед взором… Чувствуешь, что такое высота?
— Да что я должен делать, в конце концов? — говорю.
— Как что? Покатили теперь вниз с горы.
— Вот ещё выдумал!
— Неужели ты собираешься на этой макушке торчать?
Он оттолкнулся и — вниз. Вот упадёт сейчас с размаху, не будет ко мне тогда приставать.
На небе как раз солнце выглянуло, и снег на склоне заблестел. Отец был уже внизу, на самой середине озера. Он махал мне палками и радовался, что не упал, хотя мне этого и хотелось. Он манил меня к себе, а я не мог стронуться с места. Я будто прирос к этой горе и боялся пошевелиться. Если пошевелюсь, сразу упаду. Хватит с меня этих падений. Легко, что ли, без конца падать. Я думал, поход — это просто ходишь себе и всё. А потом обратно домой приходишь и всем говоришь, что в походе побывал.
Ишь распрыгался, как маленький. Ещё меня вниз сманивает. Ничего не выйдет. Никуда я отсюда не пойду. Если бы ещё лыж не было, я бы пешком как-нибудь с этой ужасной горы спустился, пока светло.
Вечно что-нибудь человеку мешает. Например, сейчас мне лыжи мешают!
— Эх, хорошо! — кричит мой папа и уже снова «ёлочкой» наверх ко мне подбирается. Он, наверно, приехал сюда показать мне, как он здорово на лыжах катается.
— Ничего хорошего не вижу, — говорю.
— Сейчас увидишь, — говорит.
— Ничего не вижу, ничего не хочу, не подходи ко мне, слышишь?
— Слышу, слышу… Сейчас я тебе покажу.
— Не надо мне ничего показывать. Отстань от меня. Так и знал, что ты будешь воспитывать меня собственным примером.
— Ни за что на свете я теперь от тебя не отстану, — говорит он и лезет вверх.
Хоть бы он споткнулся. Хоть бы я куда-нибудь испарился от этих проклятых лыж. А лыжи бы ему оставил: пусть сразу на двух парах катается. Вдвое больше радоваться будет.
— Почему, — спрашиваю, — ты от меня отстать не хочешь?
— Вот ты на вершину такой горы залез, ведь это подумать только, как здорово. С таким человеком, как ты, я бы куда хочешь пошёл и был бы уверен, что ты меня не подведёшь.
— Знаю, знаю, куда бы ты со мной пошёл: в горы бы пошёл, а не «куда хочешь».
— Ну правильно, — говорит отец.
— Нет, неправильно, — говорю.
— А что ты имеешь в виду? — спрашивает.
— Зачем в горы-то ходить? Да меня тащить? Если все будут на горы лазать, смешно…
— Да все не могут.
— А ты думаешь, они плохие?
— Почему плохие? Они обыкновенные люди.
— А ты? Необыкновенный? Да?
— С чего ты взял? Да что ты ко мне придираешься?
— Потому что воспитываешь…
— Ну и что?
— А я не хочу. Катайся себе и катайся. А меня не воспитывай.
— Да ты кто такой, чтобы так разговаривать?
— Я ужасно злой!
— Почему?
— Потому что не получается.
— Злись сильнее, тогда получится.
Я лыжи снял и нарочно запустил их ему навстречу. Они в разные стороны раскатились. Пусть не думает, что меня всю жизнь можно таскать на разные вершины. Я сам буду делать, что захочу. Может, теперь он не будет думать, что на меня можно положиться. Все будут на меня полагаться — мне свои дела будет некогда делать. А у человека должны быть свои дела, а не только помогать старшим, я в этом уверен. Я пока не знаю, какие дела. Потом узнаю…
Отец подобрал мои лыжины одну за другой и опять ко мне направляется. Злющий, наверно. Сейчас даст мне как следует палкой за то, что я его воспитываю, сразу вниз и полечу.
Эх, испариться бы мне куда-нибудь!
Некуда деться… Вот подходит, и я решил первый на него нападать, пока он ещё за меня не принялся.
— Как дам! — ору.
— Как? — удивился отец. — Ты со мной драться?.. Да ты что? Впрочем, давай, — смеётся. — Ты рассчитываешь победить? Или мне это предоставляешь? Я же всё равно тебя побежу, потому что ты трусишь.
— Мне надоели эти лыжи…
— Не валяй дурака, надевай лыжи, а то проиграешь.
— Не буду надевать! Я лучше сяду и так скачусь…
— На что сядешь? На лыжи? На лыжах, мой дорогой, надо как следует стоять, а не садиться.
— Я без лыж сяду…
— Да ты очумел от страха? На чём ты хочешь с горы съезжать? Ты подумай только… Некрасиво!
Пришлось нехотя эти лыжи опять надеть, а то подумает, я трус.
— Ты не бойся упасть. Этого нельзя бояться. Упадёшь — не беда. Встанешь — опять поедешь.
— Не хочу!
— Теперь это уже не важно: хочешь, не хочешь. Теперь тебе это уже НАДО.
— Это тебе надо, а мне зачем?
— Потому что у тебя здоровые крепкие ноги.
— У меня ноги ватные!
— Ты возьми себя в руки. Прикажи своим ногам спружинить.
Только я стал думать про свои ноги, они у меня сразу как железные стали.
— Я не могу, у меня ноги не сгибаются.
— Подпрыгни с лыжами на месте: раз-два!
— Вот видишь, я уже чуть не упал.
— Я этого не заметил.
— А я заметил…
— Теперь марш вниз, а то я тебя столкну!
— Не трогай меня, не трогай! Не прикасайся!
— Пошёл!
— Не могу!
— Не будешь же ты сидеть здесь вечно. Сам посуди.
— Сейчас назло тебе умру на этой горе проклятой. Ты будешь виноват.
Лыжи вдруг поехали, я за ними не успел, хотел упасть, но нечаянно вперёд наклонился, и это меня спасло. Не успел я этому обрадоваться, как сразу упал назад, но ударился совсем не больно, подумаешь…
Вижу: очутился в самом низу. Тут же вскочил и вверх полез.
Отец стоял, упираясь на палки, и улыбался.
Очень большая гора, долго мне на неё карабкаться. Отец со свистом промчался мимо. Потом нагнал.
— Ну вот и всё, — сказал он и протянул мне руку. — Теперь можно подкрепиться.
— Как это — всё? — говорю. — Тебе хорошо говорить, ты не упал. А я ещё хочу скатиться.
— Зачем? — спрашивает.
— Но я же упал. Теперь хочу съехать без падений…
— Теперь тебе никакая гора не страшна. Я за тебя спокоен.
— Ты и приехал сюда, чтобы мной довольным быть?
— Ты теперь ни с какой вышки не будешь съезжать на заду, надеясь сократить расстояние до земли. Никто не подумает, что ты трусишь. Самое главное — ты сам так никогда не думай.
— Я и не думаю. Зачем мне на вышку ещё лезть?
— Ну, когда-нибудь может понадобиться…
— Разве тогда мы с тобой тоже будем вместе?
— Не знаю… Ох ты хитрец!
— Не думай, не хуже тебя, — говорю. — Просто ты большой, а я маленький.
— Я не думаю, что ты хуже.
— Думаешь, думаешь. Я же вижу…
— С тобой невозможно разговаривать.
— Это с тобой невозможно.
— Ты дуешься на меня? За что?
Скорей всего я на себя злился. Хорошо всё же, здесь только мы такие «умные». Никто не слышит, как я ссорюсь со своим отцом. Если бы у меня лучше шло дело, а у него хуже, тогда он бы злился, а не я.
Я скатился и не упал. Если бы упал, полез бы ещё раз. Но вышло сразу удачно. Настроение стало хорошее. Гора сразу замечательной показалась. Мы встретились с отцом внизу, на снежном озере.
— Извини за хамство, — сказал я отцу.
— Ты меня тоже извини, — говорит отец.
— За что?
— Я обращался с тобой жёстко. Ты действительно ещё маленький и имеешь полное право говорить «хочу» и «не хочу». Каждый взрослый человек это уважает.
— Почему взрослые это уважают?
— Люди прекрасно знают, что с тех пор как стали взрослыми, они не говорят «хочу», «не хочу». Они делают что НАДО. О своём «хочу» они вспоминают с тоской, но детей своих любят за это.
— А кому НАДО?
— В зависимости от обстоятельств: семье, производству, обществу и так далее.
— А что им всем НАДО?
— Им нужна твоя энергия, сила. Что это такое, тебе объяснят на уроке, смотри не пропусти.
— По-моему, слово «надо» у вас какое-то необыкновенное. Вам столько всего НАДО, что у меня в голове не укладывается.
— Да ты не волнуйся, тебе до этого ещё далеко.
— А когда начнётся?
— У тебя в запасе ещё десяток лет. Но ты уже сейчас делаешь что НАДО: ходишь в школу, сейчас свой страх победил. Ты отважный мальчик, мне с тобой интересно.
Папа вынул из рюкзака наши запасы. Рюкзак постелил на снег. И мы на него сели. Разлили из термоса сладкий чай и ели хлеб с маслом. Отец, наверно, заранее знал, что у нас разыграется аппетит и хлеба с маслом надо побольше. У нас его было вдоволь. Я ел кусок за куском, запивал горячим чаем и всё больше уважал взрослых: они так хорошо знают, что НАДО, даже удивительно.
Мы опять лезем на гору: он «ёлочкой», а у меня «лесенкой» лучше получается. И скатились. Правда, я опять упал. Но это было уже неважно.
— Ну как тебе гора нравится?
— Замечательная гора. Я ещё разок с неё скачусь.
(Виктор Голявкин)
Читая этот рассказ, я подумала, что только так и можно вырастить из мальчика мужчину – своим примером, совместными тренировками и походами, дружеским, немного снисходительным (в хорошем смысле) отношением.
И в нем очень хорошо показан пример именно отцовской любви к ребенку. О разнице материнской и отцовской любви читайте здесь.
Но этот рассказ вызывает много споров. Многие воспринимают мальчика капризным и много себе позволяющим. А кто-то видит иначе.
Как увидели Вы? Делитесь своим впечатлением в комментариях к статье!
По-моему, так вполне приличный ребенок. Мой бы сразу развернулся и назад поехал.И на гору не полез бы.Сказал бы :»Достали все. Вам надо, вы и лезьте!» Дала ему почитать этот рассказ — на половине бросил.
Супер рассказ, Елена! Очень показательный. Читая подумала что я бы давно сорвалась на ребенке, муж и подавно(
Я писала вам насчет тренинга про осознанность, в этот раз уже мне места не хватило. Когда будет он в другой раз?
Да, меня мальчик этот возмущал моментами. Папа молодец, конечно! Спасибо за рассказ, Лена! Очень показательно…
Рассказ чудесный, спасибо огромное, Елена! На нем просто можно учиться.
Ужасно упёртый и назойливый папа, я бы сама его послала подальше! У него сын -золото !!! Так нельзя заставлять! Папа хвастун! Он не заразил своим примером, он не научил, он столкнул!!! Да, детям нужно время, чтобы решиться, чтобы захотеть, чтобы восхититься папой, но не догонять, тем более ещё не умея ( кататься на лыжах )! Помните как тонко у Тома Сойера — так красить забор, чтобы заразить желанием заняться этим делом)))
Ужасно упёртый и назойливый папа, я бы сама его послала подальше! У него сын -золото !!! Так нельзя заставлять! Папа хвастун! Он не заразил своим примером, он не научил, он столкнул!!! Да, детям нужно время, чтобы решиться, чтобы захотеть, чтобы восхититься папой, но не догонять, тем более ещё не умея ( кататься на лыжах )! Помните как тонко у Тома Сойера — так красить забор, чтобы заразить желанием заняться этим делом)))
100% s vami soglasna:)
Здравствуйте! Я воспитываю сына одна, к сожалению. И мне как раз вот не хватает терпения делать так, чтобы сын преодолевал трудности. Я все принимаю. А он расслабляется. В возрасте 12 лет весит 50 кг, мало двигается, не хочет ничего. не хватает отца, я не в силах это компенсировать.
Рассказ ваш очень взволновал. И особенности отцовской любви мне многое объяснили. И в моей судьбе тоже. Спасибо!
Мальчик вполне себе современный, позволяет себе прикрикнуть на отца, что раньше было просто не позволительно (а в Индии, например, и сейчас немыслимо). В некоторых моментах отец чересчур снисходительно с сыном, но в целом неплохой педагог. Цель достигнута, все счастливы. Отлично. Единственный вывод, который можно сделать, родители, учитесь психологии и почаще выводите детей на улицу.
Здравствуйте! В начале рассказа мне показалось, что так и надо растить настоящих мужчин. И что я лично такого воспитания вокруг себя не наблюдала среди отцов и сыновей. В середине рассказа меня стал бесить отец, который так настойчиво навязывает сыну свое «надо». Потом и в итоге, я подумала, что все таки современные мужчины не способны, к сожалению, к такому терпению, как показоно, описано в рассказе, они бы сошли на гнев, ругательства и т.д.
Думаю прекрасный рассказ- не смотря на все преграды- возрасть страх может быть ограничение всё таки мальчик поднялся и это первый успех который может повторятся и в будущем он может стать взрослым сильным и также воспитать своих детей.
Raskaz ne ocen ponravilsia. U rebenka zdorovoe soprotivlenie na otsutstvie sotrudnicestva, i dovlenie so stironi otca. Ese derektivnist i kritika , TI -soobsenija. Plius- sto papa ne poterial optimizma i terpenie ( ni nitjem , tak katanjem).Moj rebenok davno bi poslal menia podalse eski bi ja takuju taktiku ispolzovala i bolse nikuda so mnoj ne poshla bi, ese nedeliu bi mstila;))
Счастливый мальчик! И реакция его на папин способ воспитания мужества вполне объяснимая, детская. Уговоры по-матерински не помогли бы ни за что! Очень, на мой взгляд, полезный рассказ для пап и мам-одиночек. Спасибо! Жаль, не все папы такие догадливые и готовые быть родителями.
Здравствуйте, читала рассказ и сразу вспомнилось детство . И то как мы с папой катались на лыжах))
Надеюсь и мой муж научит этому нашего ребенка, ведь это действительно не забываемые воспоминания, воспоминания -счастливого детства !!!
Легкий папа у мальчика! Он наверное их маму любит. Счастливый какой-то такой. Поэтому мальчику хорошо будет рядом с этим папой. Женщины, любите ваших мужчин! И они сделают вас и ваших детей счастливыми.
Это замечательно, когда родители помогают детям преодолевать свои страхи и покорять новые вершины, раскрывать в себе новые возможности и познавать мир! Рассказ показывает как непросто это бывает и как важно в этот момент не срываться, не ругать и не упрекать ребенка, а помочь ему перебороть себя и зажечь в нем интерес ко всему происходящему.
Рассказ отличный! Все личным примером, терпением с подсказкой, диалогом. В конце говорят «извини» друг другу т.е. без обид! Замечательно!!!
Жаль я и наш папа на такое не способны, на пол дороги «взорвемся».
Мне рассказ очень понравился — папа здесь, конечно, не подготовил заранее сына к таким впечатлениям и преодолению описанных трудностей. Когда я отправляюсь с детьми в трудное путешествие — я им в подробностях рассказываю что придется преодолеть и уточняю справятся ли они или нужно еще немного подрасти. Они всегда с удовольствием соглашаются. Пока что сыну 6 а дочери 7 лет, но думаю и дальше мы будем находить с ними общий язык и вместе преодолевать все трудности.
Отличный рассказ! Моему малышу нехватает такого папы!